Танцы на Академической улице, или Как питерские фонари с московскими сквозняками спорили
В том самом месте, где Москва и Санкт-Петербург спорят за право называться самым странным городом России, есть улочка с гордым названием Академическая. Никто не помнит, в честь какого академика её назвали — то ли в честь изобретателя вечного двигателя на основе варенья и спичек, то ли в память о профессоре, который доказал, что снег в Питере идёт исключительно из упрямства.
Но главная тайна Академической улицы заключалась не в её названии, а в том, что происходило здесь каждую полночь, когда последний троллейбус засыпал в депо, а дворники начинали играть в шашки метлами.
Тайное собрание ночных обитателей
В ту самую ночь, с которой начинается наша история, первым на улицу выкатился старый фонарь по имени Лучиус. Он был не простым фонарём, а говорящим, да ещё и с характером — вместо лампы у него горел самовар, а вместо проводов вились макароны «рожки». Лучиус мигнул три раза (это был его способ кашлять) и объявил:
— Ну что, собрались? Пора начинать!
С этих слов из всех щелей, подъездов и даже из-под люков начали выползать, вылетать и выкатываться самые невероятные существа. Тут были:
— Московские сквозняки в шарфах из газеты «Вечерняя Москва», которые вечно спорили, куда дуть — налево или направо;
— Питерские фонарные столбы с зонтиками вместо козырьков (ну а как же — дождь ведь!);
— Заблудившийся трамвай № 7, который уже сто лет искал свою остановку и по дороге подбирал всех, кто заблудился;
— Две бродячие таксы-невидимки (их никто не видел, но все знали, что они есть).
Спор, который решили танцами
Главной заводилой среди московских сквозняков была сквознячиха по имени Марфа Продувалова. Она закружилась воронкой и заявила:
— В Москве ветер всегда знает, куда дуть! У нас даже листья на деревьях падают ритмично, под музыку «Калинки-Малинки»! А у вас тут вечно сыро, и ветер только и делает, что ноет про «ах, Пушкин, ах, Достоевский»!
Лучиус фыркнул, и из его самовара брызнул кипяток:
— Зато у нас ветер культурный! Он не просто дует — он шепчет стихи Бродского, пока кружит по дворам-колодцам!
Спор разгорался, и вот-вот дело дошло бы до драки (а драка у нечисти — это когда начинают швыряться старыми афишами и забытыми зонтами). Но тут трамвай № 7 вдруг зазвенел и предложил:
— Давайте решим спор танцами! Кто станцует лучше — тот и прав!
Все загалдели, но согласились.
Ночной танцевальный марафон
Первыми выступили московские сквозняки. Они устроили такой вихревой рок-н-ролл, что у всех прохожих (которых, конечно, не было) шарфы завязались в бантики сами собой.
Питерские фонари ответили степом, причём отбивали чечётку так чётко, что даже лужи на асфальте начали подпевать.
Трамвай № 7 пустился в вальс, кружась на рельсах так грациозно, что даже голуби зааплодировали крыльями.
Но самым неожиданным стало появление самого академика, в честь которого назвали улицу. Он материализовался из таблички с названием (которую, кстати, все всегда игнорировали) и заявил:
— А вот и я!
И пустился в такой зажигательный танец, что даже фонари притопывали в такт. Он кружился, прыгал через лужи, делал пируэты, а потом вдруг… растворился в воздухе, оставив после себя только запах старой библиотеки и чувство лёгкого недоумения.
Итог
Спор так и не был решён, потому что все устали и решили, что лучше просто танцевать. С тех пор каждую ночь на Академической улице можно услышать весёлые мелодии и топот невидимых ног. А если очень повезёт — увидеть, как фонари пускаются в пляс, а сквозняки напевают старые романсы.
Так и живут московские и питерские духи в гармонии, потому что танцы — это единственный язык, на котором все понимают друг друга без слов.
