Танцы на Домодедовской
Глава первая, в которой повествуется о странном происшествии, случившемся на Домодедовской улице, и о том, как квартальный надзиратель Иван Петрович Кувшинников лишился покоя
На Домодедовской улице, что в Санкт-Петербурге, случались вещи и почище гоголевских видений. Но то, что произошло в ночь на Ивана Купалу, превзошло все ожидания даже самых отъявленных фантазёров.
Дело было так.
Квартальный надзиратель Иван Петрович Кувшинников, человек основательный и к привидениям не склонный, возвращался поздно вечером со съезда уездных стряпчих, где обсуждалось важное дело о пропаже трёх пудов казённого гороха. Шёл он, по обыкновению, степенно, размышляя о превратностях судьбы и о том, что хорошо бы теперь выпить чаю с малиновым вареньем, как вдруг…
Из-за угла дома № 13 вынырнула толпа народа — не то купцы, не то чиновники, а может, и вовсе не люди, а так, нечто среднее между гусями и приказными писарями. И все они… танцевали.
Танцевали так, будто от этого зависела судьба империи.
— Что за безобразие? — возмутился Иван Петрович, но тут же замолчал, ибо увидел нечто ещё более поразительное.
Среди танцующих выделялся высокий господин в зелёном фраке, с лицом, напоминавшим то ли старую пергаментную карту, то ли варёную репу. Он дирижировал этим безумным хороводом, размахивая вместо палочки… селёдкой.
— Эй, вы! — крикнул квартальный. — По какому праву тут пляски устраиваете?
Господин в зелёном фраке обернулся, и Иван Петрович почувствовал, как кровь его застыла в жилах.
— Ах, голубчик, — пропищал незнакомец тонким голосом, — да мы тут с незапамятных времён танцуем. Раз в сто лет выходим, размяться. А право… — Тут он хитро подмигнул. — У нас его ровно столько, сколько вам не хватает.
Иван Петрович хотел было потребовать у них подорожную или хотя бы объяснительную записку, но в этот момент земля под ногами закачалась, и он очутился… в пляске.
Ноги его сами запрыгали, руки завертелись, как крылья мельницы, а сердце забилось в такт какой-то неведомой доселе музыке, которая, казалось, лилась прямо из мостовой.
— Что со мной?! — в ужасе завопил он.
— Танцуйте, батенька, — шепнул ему на ухо господин в зелёном. — А то пропадёте.
И тут Иван Петрович заметил, что вокруг него пляшут не только нынешние жители, но и… те, кого уже давно нет. Вот мелькает тень купца Свиньина, повесившегося в 1823-м от тоски по утраченному рублю. Вот пляшет унтер-офицер Козявкин, съеденный некогда бешеным борзятником. А вон и сам борзятник — скачет на четвереньках, лая в такт.
Квартальный понял: он попал в пляску мёртвых.
Глава вторая, в которой Иван Петрович пытается вырваться из хоровода, но терпит неудачу, а заодно узнаёт кое-что любопытное о природе веселья
Танцы длились, по ощущениям Ивана Петровича, целую вечность. Ноги его уже онемели, сердце колотилось, как заяц в силке, а изо рта вырывались какие-то странные звуки, похожие то ли на песню, то ли на предсмертный хрип.
— Когда же это кончится?! — взмолился он.
— Когда все устанут, — ответил господин в зелёном. — А у нас, знаете ли, усталости нет.
— Как же так?!
— А очень просто. Мы — веселье, что осталось в этих камнях. Каждый, кто тут смеялся, плясал или хоть раз споткнулся о мостовую, оставил тут частичку себя. Мы — тот самый смех, что не смог вырваться наружу.
Иван Петрович хотел было возразить, но тут заметил, что среди пляшущих мелькают и совсем уж странные фигуры: дома приплясывали на своих каменных ногах, фонари раскачивались, как пьяные, а из водосточных труб вылетали пузыри, которые, лопаясь, издавали звуки, похожие на хохот.
— Да это же бред! — закричал он.
— Ну конечно, — согласился зелёный. — А как же иначе? Разве может быть правдой то, во что вы не верите?
И тут квартальному в голову пришла спасительная мысль.
— Ага! — воскликнул он. — Значит, если я не верю в вас, то вас и нет!
Зелёный господин на мгновение задумался, потом вздохнул.
— Увы, голубчик, но вы уже поверили. Раз танцуете — значит, признали наше существование.
Иван Петрович понял, что попал в ловушку.
