“Улица литературных плясок, или Как Глеб Успенский всех на танец поднял”
В том странном административном образовании, где московские закоулки носили питерские имена, затерялась улица Глеба Успенского — узкая, как строчка в записной книжке, и кривая, как сюжетная линия незаконченного рассказа. До того памятного утра, когда первый фонарный столб вырвал себя из земли и пустился вприсядку, размахивая кронштейном, как барышня веером.
Глава 1. Первые признаки литературного бунта
Библиотекарь Анфилада Фоминична, женщина с лицом, напоминающим потрёпанный переплёт, первой заметила неладное. Книжная полка с собранием сочинений Успенского вдруг ожила, и тома начали выстраиваться в хоровод.
“Или я перечитала Салтыкова-Щедрина, или классики взбунтовались”, — пробормотала она, но тут увидела:
– Бордюрные камни выстроились в пунктир, как строка
– Вороны на проводах замерли в позе запятых
– Даже лужа у входа приняла форму чернильного пятна
Когда же памятник самому Успенскому сошёл с постамента и пустился в пляс, Анфилада Фоминична поняла — сегодня читателей не будет.
Глава 2. Пляска литературных героев
К полудню вся улица превратилась в гигантскую страницу:
1. Персонажи оживают
– Из подворотни вышли “Нравы Растеряевой улицы” и пустились в кадриль
– “Выпрямила” выписывала кренделя на асфальте
– Даже “Мечтания” кружились в вальсе, как осенние листья
2. Архитектурная проза
– Дома №5 и №7 завели литературный спор, стуча ставнями
– Гаражный кооператив превратился в “Колокольников переулок”
– Далее трансформаторная будка зачитала наизусть “Власть земли”
Особенно впечатлял дом №12 — этот старый особняк вдруг покрылся чернильными пятнами и начал “писать” себя заново, меняя фасад, как рукопись.
Глава 3. Вмешательство цензуры
На место происшествия прибыла комиссия:
– Завотделом культуры (с лицом недописанного сонета)
– Начальник ЖЭУ (с выражением опечатки в официальном документе)
– Трое редакторов с красными карандашами
“Это нарушение всех литературных норм!” — начал было чиновник, но его папка с документами вдруг сложилась в гармошку и зачитала стихи нараспев.
Глава 4. Тайна чернильного источника
Местный архивариус Терентий Палнач раскопал сенсацию. Оказывается, в 1889 году здесь был:
– Подпольный писательский клуб
– Тайная типография народовольцев
– Чернильное озеро, осушённое по приказу градоначальника
“Они же не уничтожили источник, а просто закатали его в асфальт!” — кричал Терентий, сам не замечая, как его ручка пишет сама, выводя на воздухе: “Всё перемелется — только правда останется”.
Глава 5. Великая литературная пляска
Кульминация наступила, когда:
– Все фонари зажглись синим (чернильным) светом
– Асфальт покрылся строчками из неизданных произведений
– Даже голуби выстроились в многоточие
Венец представления — памятник Успенскому, который вдруг ожил, снял пенсне и прочитал лекцию о народных танцах, сопровождая её мастерским трепаком.
Глава 6. Возвращение в переплёт
Ровно в полночь:
– Книги вернулись на полки
– Дома замолчали
– Даже вороны перестали изображать знаки препинания
Только памятник ещё несколько минут подрагивал бронзовыми бровями, будто обдумывая новый сюжет.
Эпилог
Сейчас улица Глеба Успенского официально признана “Заповедником литературного творчества”. Здесь:
– Дворники сдают экзамен по каллиграфии
– Коммунальщики изучают силлабо-тонический размер
– Даже местные коты иногда замирают в позе размышляющего критика
А тот самый памятник теперь иногда по ночам поправляет пенсне… Но может, это просто лунный свет играет.
