Уездный переполох, или Как губернские тени пустились в пляс
На Уездном проспекте Невского района, где старинные особняки с кариатидами подмигивают панельным высоткам, а брусчатка временами вздыхает о конных экипажах, случилось прошлой осенью нечто невообразимое. Если бы не свидетельство местного почтальона Ипполита Матвеевича, который в тот вечер задержался разносить пенсию бабушке Агафье, никто бы не поверил. Но факт остаётся фактом: в ночь на 13 сентября здесь устроили бал, от которого даже чугунные решётки сквера пустились в пляс.
Как начался губернский бал
Всё началось с того, что старинный фонарь у дома №13 — тот самый, что помнит ещё керосиновые лампы — вдруг зажёгся сам собой. Но не привычным жёлтым светом, а каким-то перламутровым сиянием, будто кто-то налил в него лунного нектара. Из его стекол посыпались нотки, складываясь в мелодию забытого кадриля.
Первым откликнулся памятник Уездному чиновнику у здания бывшей управы (который все местные ласково зовут “Степанычем”). Он слегка подёргал бронзовыми бакенбардами, отряхнул сюртук от голубиных следов и… грациозно пригласил на танец ближайшую урну. Та, к всеобщему удивлению, кокетливо наклонилась и приняла предложение.
Необычные пары вечера
Тут началось самое интересное:
1. Чугунные решётки сквера выгнулись, как дамские корсеты, и пустились в вальс, позванивая на стыках, будто бубенчики.
2. Старая аптека с витражным окном распахнула двери, и оттуда выплыли пузырьки с лекарствами, устроившие хоровод. Особенно старался пузырёк с надписью “От меланхолии” — он так кружился, что расплескал всё содержимое.
3. Местный кот Порфирий, обычно важный как губернатор, вдруг скинул с себя важность, подобрал хвост, будто фрак, и станцевал мазурку с метлой дворника. Метла, надо сказать, вела себя как настоящая светская дама.
Главное событие ночи
Но кульминация наступила, когда на проспект выкатилась… **карета времени**! Не та золотая, что в музеях, а самая настоящая уездная — потертая, с отваливающейся краской. Из неё вышла дама в кринолине, но вместо лица у неё было зеркало, отражавшее всех присутствующих. Она взмахнула веером — и все фонари на проспекте погасли, зато засветились окна домов, выстроившись в гигантскую паркетную плитку.
В этот момент:
– Тротуарная плитка заиграла, как клавиши пианино, под ногами танцующих.
– Газоны свернулись в рулоны, освобождая место для полонеза.
– Даже луна спустилась по пожарной лестнице с неба и закружилась в вальсе с фонарём №13.
Чудесные превращения
Но и это было не всё:
– Пенсионерка баба Агафья вдруг превратилась в юную девицу и станцевала кадриль с тенью купца третьей гильдии.
– Автобусная остановка сложила расписание, как веер, и пустилась в чарльстон.
– Голуби устроили балет в воздухе, причём самый старый из них, Петрович, выделывал такие антраша, что ронял перья от усердия.
Как закончился губернский переполох
Ровно в три часа ночи карета времени звонко хлопнула дверцей, зеркальная дама сделала реверанс, и все чудеса стали исчезать:
– Решётки вернулись на свои места, лишь слегка покачиваясь.
– Аптечные пузырьки аккуратно закатились обратно в витрину.
– Кот Порфирий вдруг вспомнил о своём достоинстве и с важным видом умыл лапу.
Утром жители Уездного проспекта обнаружили:
– Все скамейки стояли криво, будто после бурного веселья.
– На брусчатке — отпечатки каблучков и подков.
– В сквере — рассыпанные ноты, которые при попытке поднять превращались в тополиный пух.
С тех пор каждый год в сентябре фонарь у дома №13 зажигается сам по себе, а старушка Агафья вдруг начинает напевать: “Ах, вы, сени, мои сени…” Говорят, если встать в полночь на перекрёстке с Подьяческой улицей и трижды прокричать: “Губернские тени, явитесь на бал!”, можно увидеть, как тротуарная плитка начинает слегка приплясывать… Но это уже совсем другая история.
Конец.