Небылица про танцы на улице Ткачей, или Как Невский район пустился в пляс с призраками станков
В самом сердце Невского района, там, где старые фабричные трубы дремлют, как забытые курительные трубки, есть улица Ткачей. Неприметная с виду, но с характером – если прислушаться, до сих пор слышно, как скрипят половицы в бывших цехах и вздыхают в подвалах старые швейные машинки. А однажды, в ночь на Васильевский вечер, случилось здесь такое, что даже местные коты, обычно равнодушные ко всему, кроме сметаны, три дня ходили с круглыми глазами.
Как ожили фабричные тени
Началось всё с того, что в полуподвале дома №7, где раньше была проходная ткацкой фабрики, вдруг загорелся свет. Не электрический – а какой-то синеватый, будто светятся нитки люминесцентного шёлка. Из всех щелей поползли клубки – не простые, а те самые, что десятилетиями пылились на складах. Они раскатились по улице, оставляя за собой блестящие следы, и вдруг… начали разматываться сами по себе!
Из клубков выплыли полупрозрачные фигуры в прозодежде – это были тени ткачих. Одна, с вечной заколкой-недотрогой в волосах, хлопнула в ладоши – и из водосточной трубы полилась музыка. Не граммофонная, а та самая, заводская – гул станков, перебиваемый девичьим смехом.
Танцы на ниточном паркете
Тут асфальт зашевелился, и из-под него полезли… нет, не черви, а нитки! Тысячи, миллионы ниток – шерстяных, шёлковых, даже каких-то неведомых, светящихся. Они сплелись в узорчатый ковёр, и улица Ткачей в одно мгновение превратилась в бальный зал.
Первой вышла в круг сама Хозяйка Улицы – высокая дама в платье из паутины, с ножницами вместо серег. Она махнула рукой – и из всех подворотен выкатились шпульки. Они закружились, как волчки, а на них, балансируя, встали местные домовые – те самые, что обычно только ворчат на скрип половиц.
– Раз в сто лет можно! – провозгласила Хозяйка и пустилась в пляс.
Необычные пары
Танцевали все:
1. Бабушка Варя из булочной – с призраком фабричного сторожа. Тот, оказывается, в молодости лихо отплясывал кадриль, хоть и делал вид, что хромает от ревматизма.
2. Кот Матвей – с веретеном. Веретено, надо сказать, вело себя как настоящий кавалер – галантно поддерживало кота за пушистый бок.
3. Фонарный столб №14 – с тенью девушки-ткачихи. Они выписывали такие па, что искры из фонаря сыпались, как конфетти.
А потом пришёл Главный Механик – огромный, скрипучий, весь из шестерёнок и обрывков пряжи. Он встал посреди улицы, и из его груди полилась музыка – не мелодия, а сам ритм фабричной жизни: стук, гул, свист пара.
Чудеса на ткацкий манер
Тут началось самое невероятное:
– Лужи превратились в зеркала, но не простые – а те, что показывают не отражение, а прошлое. В одной танцевала молодая прабабушка нынешнего участкового, в другой – сам Пётр I, неуклюже пытавшийся повторить па дебютантки.
– Телеграфные провода натянулись, как струны, и на них запрыгали воробьи-музыканты, играя на собственных хвостах.
– Даже старый фабричный гудок ожил и завыл вальс, от чего все соседние собаки дружно подхватили хором.
Как закончился бал
Ровно в три часа ночи Хозяйка Улицы взмахнула ножницами – и все нитки моментально свернулись обратно в клубки. Тени ткачих растворились в воздухе, шпульки закатились под плинтусы, а Главный Механик, скрипнув последний раз, разобрал сам себя на винтики.
Утром жители улицы Ткачей нашли лишь несколько странных следов:
– На асфальте – вытоптанный узор, похожий на ткацкий станок.
– В булочной – три калача, заплетённых в косичку.
– А в подъезде дома №5 – крошечные башмачки, сплетённые из шёлковых ниток.
С тех пор каждый год в Васильев вечер на улице Ткачей слышится лёгкий шелест – это клубки в подвалах переговариваются, вспоминая тот необыкновенный бал. А если положить руку на старую фабричную стену в полночь, можно почувствовать едва уловимое… дрожание. Будто где-то внутри огромный станок на секунду включается и ткёт не ткань, а саму магию этого места.
